На двое суток в Кнессете все поменялось местами. Подъезды к нему превратились в пешеходную зону, площадь у центральных ворот – в место действия, в самом здании жизнь полностью замерлаВорота открыли ровно в 11. Размеры створок вообще-то специально рассчитаны на то, чтобы на площадь могли въехать машины. Но кортеж остается по ту сторону прозрачной стены. Гроб к месту прощания офицеры парламентской охраны несут на плечах. Первые венки – от президента и председателя Кнессета. Церемония краткая и без слов – все речи здесь произнесут завтра. Первые шаттлы привозят людей около полудня. Если стоять внутри, на площади, кажется, что их немного. На самом деле, это продуманный шаг полиции: желающих проститься с Шароном пропускают через металлоискатели небольшими группами.
Вязаные кипы в одной очереди с активистами Рабочей партии, поселенцы рядом с теми, кого автобусы привезли из Тель-Авива. И никаких споров о политике. Парадоксальным образом некую модель идеального национального единства удалось воссоздать у гроба одного из самых неоднозначных и спорных лидеров, которых когда-либо знало государство Израиль.
Старшее поколение молчит, вздыхая. Младшее – фотографирует и фотографируется на фоне. Старших явно больше. Для них Арик – не персонаж из телевизора, он – хоть и генерал, и герой, но – какой-то очень свой.
У политиков о Шароне – свои воспоминания. Впрочем, большинство бывших соратников и бывших противников сегодня в Кнессет не приехали, их очередь вспоминать и прощаться – завтра. Левых не было почти вовсе, кое-кто из правых все же появился. Выражения выбирали аккуратно: так, чтобы с одной стороны не смешивать память и политику, а с другой – дать понять, что размежевание не забыто, просто именно сегодня говорить о нем не совсем прилично.
Тихое прощание первого дня закончилось с наступлением темноты. Время официальных лиц и их речей – завтра, здесь же, в половине десятого утра.
Анна Райва, Эяль Альфаси, Новости 9 Канала.
